Для флуда необузданного

Avaddon пишет:
Лично для меня образцом того, как нужно писать, всегда был Булгаков. Легко, но не поверхностно. Иронично, но беззлобно. С сочувствием к каждому из героев. И легким прикосновением фантастики - как же без нее.

Булгаков это да! Это вот просто с большой буквы! Легче читаются только дозоры и Поттер ))))

Я, конечно же, только про себя)

Ознакомился со статьей о Достоевской из "Энциклопедии Брокгауза и Евфрона", еще дореволюционное издание. Достоинство статьи - отсутствие преклонения перед классиком. Недостаток - язык статьи по нынешним временам тяжеловат.

Пара отрывков (я подчеркнул те места, которые кажутся мне важными):

-----------------------------------------------------------
Несмотря на болезнь и отчаянное положение своих денежных дел, Д. в это время чувствовал большой прилив жизненных сил и душевной бодрости. Осенью 1866 г., чтобы исполнить скорее свое обязательство перед Стелловским, которому он продал собрание своих сочинений с условием прибавить к ним новую повесть, он пригласил к себе стенографистку Анну Григорьевну Сниткину и диктовал ей «Игрока». 15 февраля 1866 г. Анна Григорьевна стала его женою, а через два месяца Д-ие уезжают за границу, где остаются 4 слишком года (до июля 1871 г.). Там Д. написал два больших романа. «Идиот» («Русский Вестник» 1868–1869 г.). и «Бесы» (т. же, 1871 г.) и большую повесть: «Вечный муж» («Заря» 1870 г.). Условия, при которых создавались эти произведения, в значительной степени объясняют их тон и их недостатки. Заграничное путешествие Достоевских – бегство от кредиторов, которые уже подали ко взысканию. Д., по собственным словам его, ничего не имел бы и против долгового отделения; но здоровье его до того расстроено, припадки падучей болезни до того участились, мозг был так потрясен, что в доме Тарасова он не вынес бы и месяца, а стало быть и долги остались бы невыплаченными. Чтобы обвенчаться и уехать, он сделал новый долг – взял вперед у Каткова под задуманный им роман («Идиот») 3000 р. Но из этих 3000 р. едва ли и третья часть переехала с ним за границу: ведь в Петербурге на его попечении остаются сын его первой жены и вдова его брата с детьми. Направляясь на юг, в Швейцарию, он заехал в Баден, сперва выиграл на рулетке 4000 франков, но не мог остановиться и проиграл все, что с ним было, не исключая своего платья и вещей жены; отсюда необходимость новых займов. Почти год живет Д. в Женеве, работая отчаянно (он пишет по 31/2 листа в месяц) и иногда нуждаясь в самом необходимом. У него родится первый ребенок; он в 3 месяца успевает страстно привязаться к нему; ребенок умирает, к неописуемому отчаянию родителей. В Вене, потом в Милане настроение духа Д. не лучше; он крайне недоволен формой своего нового романа; по его мнению, она до того плоха, что даже «идея романа почти лопнула»; но что ж делать, «надо спешить, гнать на почтовых». Когда Н. Н. Страхов приглашает его участвовать в новом журнале «Заря» (24 ноября 1868 г.), первая его мысль – получить вперед часть денег за повесть, за которую он еще и не принимался. Все его письма к А. Н. Майкову переполнены денежными расчетами, запросами и судьбищем, из-за недоплаты нескольких сот рублей, с Стелловским. «Идиот» – по идее одно из самых задушевных произведений Д. и одно из самых слабых по исполнению. Главная мысль романа, как говорит сам Д., «изобразить положительно прекрасного человека», не смешного, как Дон-Кихот и Пиквик, и не возбуждающего сожаления своими несчастиями, как Жан Вальжан. Эта мысль воплощена в больном князе Мышкине. В основе его характера – та же душевная чистота и правдивость, та же потребность безграничной любви и непонимание злых чувств, что и у Алеши «Униженных и оскорбленных» и у Алеши Карамазова. Но оба Алеши – почти мальчики, а князь Мышкин – человек с глубоким и тонким, всесторонне развитым умом, человек много видавший и много страдавший. Мысль «открыть Россию» для человека с такими данными, как князь Мышкин – мысль в высшей степени удачная, но Д. не провел ее последовательно: мы видим героя в Петербурге, а как он прожил 6 месяцев в Москве и внутри России, мы не знаем. Мы знаем только, что он вернулся убежденным народником и исповедником православия. Глубоко задуман и местами прекрасно исполнен характер Рогожина; слабее всего тенденциозная часть романа – изображение полупомешанных социалистов Бурдовского и К°.

---------------------------------------------------

Успех двух посмертн. изданий «Полн. Собр. Соч. Д.» и статистика читательских требований в публичных библиотеках ясно доказывают, что увлечение Д. не было минутным и скоропреходящим. Несмотря на свое восторженное поклонение перед Пушкиным и на поразительную близость тем своих ранних повестей к произведениям Гоголя, Д. не принадлежит ни к Пушкинской, ни к Гоголевской школе и не унаследовал их общих свойств. Защищая в теории «искусство для искусства», Д. в своих произведениях не придает никакого значения изяществу формы, не интересуется физической красотой и гармонией, не хочет видеть и красоты в природе, и все силы своего ума и воображения устремляет исключительно на выяснение правды, как он ее понимает. Правда для него настолько выше всего остального, что он не отдаст малейшей ее частицы за всех Аполлонов бельведерских в мире. Этой правды он ищет в воображении души человеческой, но не в здоровом ее равновесии, а в состоянии тяжкого страдания, борьбы, противоречий, раздвоения, когда обнаруживаются самые тайные изгибы ее, короче сказать – в состоянии патологическом. Цель воспроизведения этой правды, в первых его произведениях – пушкинское пробуждение «милости к падшим», но средства прямо противоположны тем, которые употребляет Пушкин. Д. не услаждает читателя, не возвышает его над пошлой действительностью, а мучит его, заставляя всматриваться в то, что есть самого ужасного и жалкого в человеческой жизни; читателю тяжело и больно, минутами томительно и тоскливо, но он не может оторваться от чтения, как человек часто не может оторваться от зрелища страданий больного друга. В последующих больших романах к этой цели Д. присоединяет и другую, более глубокую и трудную: он хочет показать обществу его грехи и ошибки в направить его на новый путь, путь «любви и правды». У Д. нет чувства меры, нет свойственного великим художникам уменья немногими, характерными чертами изобразить человека или положение; у него нет и следа гоголевского юмора; смех у него тяжелый и как будто деланный. Но все это происходит не от творческого бессилия, а от того же вечного искания одной правды и пренебрежения ко всему остальному. Он минутами бывает поразительно остроумен и меток; но часто сам же и уничтожает действие своего меткого выражения, ослабляя его перифразами и прибавлениями. У него все главные лица говорят почти всегда одним и тем же языком, и это – язык самого Д.: но это происходит не от неуменья вселиться в чужую душу и не от недостатка наблюдательности – немногие жанровые сцены у него написаны превосходно, – а от того, что все действующие лица нужны ему только для его идеи, которую они и выясняют длинными монологами и разговорами. Д. не может считаться ни чистым художником, ни реалистом. Он, по выражению одного немецкого критика, «оставляет за собою мир явлений, феноменов, хотя и пользуется ими, как материалами». Не даром Д. в юности изучал со страстью Гофмана и франц. романтиков. У него то же объединение поэзии и действительности; как самые крайние из романтиков, он ненавидит утилитаризм, жизнь рассудочную, людей «практических»; они все у него выходят смешными дураками или негодяями. Он, как Гофман, отмежевал себе особую область – неопределенных и несогласных чувств и стремлений, необыкновенных, болезненных ощущений, в дела, короче сказать: психологию бессознательного. Он горячий проповедник субъективизма в искусстве, как и все крайние романтики, начиная с братьев Шлегелей. Он ученик Бальзака по необузданности реалистической фантазии; по своим мечтам о золотом веке в будущем он и до старости остается последователем Жорж Занда. Всю жизнь он высоко чтит Диккенса и разделяет его глубокую веру в людей. Но, уступая Диккенсу и Жорж Занд, и даже Гофману с Бальзаком, в отделке формы, в пластичности и ясности, он превосходит их всех богатством содержания, смелостью мысли и небывалой глубиной анализа. Он так расширил рамки романа и повести, что оставил далеко за собою самые смелые мечты романтиков относительно реформы в «беллетристике». Ум необыкновенно обширный, изворотливый, смелый до дерзости, впечатлительность тонкая до болезненности, фантазия необузданная, но вращающаяся исключительно в пределах действительности – все это после появления переводов «Преступления и Наказания», поразило до крайности всю западноевропейскую интеллигенцию и критику и несомненно окажет сильное влияние на историю всемирной литературы. Другой вопрос, насколько это влияние будет благотворно. Западные критики (Вогюэ, Ad. Stern в «Gesch. d. neuern Litteratur» VII, 550) самым характерным признаком Д. считают его безотрадный пессимизм. Они правы в том отношении, что Д. смотрит на человеческую жизнь, как на юдоль скорой и мучений, от которых было бы напрасно искать спасения, так как источник важнейших из них в самом человеке (да и нужно ли спасение, если страдание так необходимо, как иногда казалось Д.?). Но по отношению к каждому отдельному человеку Д. – крайний оптимист; в самом черством эгоисте он признает возможность альтруистических, благородных моментов, в самом ужасном злодее учит видеть несчастную человеческую душу, которой не чужды ни высшая справедливость, ни великодушие. Печальный взгляд на жизнь и безотрадный квиетизм, как его естественное последствие, для самого Д. смягчаются его глубокой верой в бесконечное: он был религиозен в детстве и юности, прошел с Библией каторгу и умер с евангельским текстом на устах. Несравненно тяжело положение тех его последователей, которые лишены такой веры; лучшие из них не могут успокоиться ни на пошлых личных наслаждениях, ни на бесплодных паллиативах, и иногда насильственно сводят себя со сцены, успев заразить других своим бессильным отчаянием. Относительно техники рассказа Д. – в высшей степени опасный образец для подражания. Кажущаяся крайняя небрежность его изложения, с бесчисленными отступлениями и повторениями, прикрывает почти неуловимую внутреннюю связь и стройность: если читатель пропустит 3–4 страницы, связь потеряется, электрический ток, как выражается Вогюэ, прервется. Необыкновенная простота и обыденность его слога доходят почти до границ литературной неопрятности. Один шаг дальше в этом направлении – и литература обратится в нечто бесформенное, безобразное, «уличное».

Ты такой наивный, Сережа

"Звездные войны: Звезда смерти" прочитана. Меня снова ждет "Идиот". Мне осталось чуть менее двадцати пяти процентов. Чем дальше, тем я больше матерюсь, пытаясь следовать затейливым конструкциям Федора Михайловича. Я ненавижу Бурковского, ненавижу Ипполита, особо сильно ненавижу Аглаю, да и сестер ее я тоже, пожалуй, ненавижу.
Мне кажется, я знаю, зачем нам был задан "Идиот": чтение этой книги развивает волю. Прочитавший "Идиота" может уже не покупать Алана Карра - бросить курить для него семечки.
Признаюсь, что силы мои иссякли. Одна четвертая "Идиота" в точности равна "Пирогам и пиву" Уильяма Сомерсета Моэма по листажу. Которого я сейчас с наслаждением читаю.

Авторы, кстати, гораздо ближе друг другу, чем может показаться: Моэм, как и Достоевский, спал со своим личным секретарем. Только у Достоевского секретарь был женского пола, а у Моэма - мужского.

Сережа, а помнишь что говорили в LOST про Достоевского??

Нет, я только три сезона посмотрел...

Серега, как так!!! Я тогда не буду тебе говорить

Там в Лосте, вообще на протяжении всего сериала, герои читают разные книги ( одна из них Достоевский "Братья Карамазовы") и вроде как, из каждой их этих книг создатели сериала что-то брали, есть список этот книг, ну и как бы если их прочитать, можно понять суть сериала ближе к тому ,что задумывали авторы... вот Когда-нибудь у меня будет время и я их прочитаю

Там Сойер в первом сезоне читал книгу про каких-то антропоморфных (а может и обычных, но говорящих, а может, не говорящих, но уж точно разумных) кроликов, как они живут между собой, общаются.
Помню, узнал об этой книге в Википедии, подумал: "Прикольно, надо бы прочитать" и, конечно же, не прочитал.

В интернете очень много информации про это список книг и про сходство историй героев произведений и героев сериала. Вот. Так что после просмотра сериала, интересно "поразбираться" с книжками... ну это так легкое отступление от темы Достоевского

http://www.livelib.ru/selection/2678

дам я все таки ссылку))) ато прям руки чешутся

Отличная подборка! Половину книг из нее я уже читал, другую половину точно стоит прочесть...

Почему не пишем? Где сплетни, флуд? Где излияния души, откровенные признания? Доколе?

Сегодня мы обсуждаем "Идиота" Достоевского. Явка обязательна!

Внезапно Оо

А грима не будет??

Встретил сегодня утрмо Ларису Борисову.
Пригласил ее к себе на работу, общался с ней час.
Лариса между делом сказала, что никогда не стремилась к материальной выгоде в общении с мужчинами и всегда была бескорыстной.

Саша Фомюк сдала "Историю искусств" на 76 баллов из ста (на четверку). Поздравим Сашу!

хэгэй!!!

Конец близок. Лишь только мы с тобой, Лера, на форуме что-то пишем. Студии скоро не будет. Доигрались...

значит будет что-то другое, выше нос, Серега!

Сегодня занятие